Как не странно, Валентин знал и этот участок полиции. Работа… Как-то раз он посещал его в качестве курьера – надо было забрать кое-какие документы и передать Дориану. Он хорошо запомнил ту сцену…

Валентин ждал около 10 минут. Он стоял, прислонившись к стволу дерева, и смотрел на то странное место, откуда должен выйти человек с документами. Место это напоминало гараж. Занимательно, правда? Вайсу было занимательно. Он смотрел и развлекал себя догадками о том, что твориться там, за гаражной дверью.
Наконец к нему на встречу вышел полицейский в форме, на вид довольно уставший. На вороте форменной рубашки виднелось несколько бордовых капель, в руках он держал только что подписанный договор. В тот момент, когда полицейский выходил из «гаража», сквозь дверной проём до Валентина донёсся душераздирающий крик. Дверь захлопнулась и звуки исчезли – видать, звукоизоляция здесь была хорошая.
-Всё? – спросил блондин. Его не касалось, что к чему, ему надо было получить договор.
-Всё, как шеф просил. – кивнул человек в форме.
Вайс тоже кивнул и удалился. «И всё же у наших методы гуманнее» - с усмешкой подумал он. Ведь правда. Но это уже совсем другая история.

Сейчас Валентин с лёгкостью узнал гаражную дверь – при её виде он ели сдержался, что бы не улыбнуться. Действительно, забавно вышло бы, если бы его здесь пытали! Но этому парнише пытать Вайта не за что. Конечно, есть вероятность того, что и встреча их произошла не просто так; возможно, Виена попросили выследить и схватить Вайса, а бугаи те подставные; возможно, авторитет полиции уже успела перехватить какая-нибудь вражеская группировка и сейчас Валентина в гараже ждёт верзила с паяльником… Но нет, шансы слишком малы. Скорее всего, это просто совпадение. Но, так или иначе, мысленно Вайс сейчас улыбался – так гадко, с сарказмом. Ему было интересно узнать, что скрывает  этот вонючий гараж, от которого за километр разит кровью.
Однако, Валентин ни сколько не удивился, когда вместо страшной пыточной увидел некое подобие полицейского кабинета с обезьянником. Но всё же допросом здесь попахивало. И лампа эта неприятная…брр.
Мужчина прошел на середину комнаты и замер. Он с лёгким недоумением посмотрел на ту жалкую, тесную часть комнаты, что была огорожена решеткой, и коротко обернулся на Виена. Он будто спрашивал: «Я? Туда? Серьезно?»  Нет-нет, он ничего не имел против, просто… Представьте себе, что льва пытаются засунуть в клетку для барса. Он туда, возможно, поместиться, но будет крайне обижен и недоволен. Вот именно так чувствовал себя Вайт. Немного поколебавшись, он покорно отправился в волеру. Правда, для этого пришлось пригнуться. Когда парень наконец занял сидячее положение, он даже казался довольным. Всё же, дорога была не короткой, и сейчас он мог немного отдохнуть.
Кроме того, теперь-то он мог спокойно осмотреть своего несправедливого мучителя. Это был парень чуть моложе Вайса, чуть ниже ростом, значительно легче (по весу, не по характеру) и изящнее по комплекции.  Нельзя сказать, что он был тощим, или плохо сложенным, «изящнее»  - самое верное определение. Глаза его выдавали слегка неуверенного юнца, в то время как форма полицейского пыталась придать ему значимость и строгость. Эти глаза..да, они явно кого-то напоминали Валентину. Но так вот в мгновение вспомнить кого и почему нелегко. Мало ли людей он повидал…В целом Вайс (о, этот суровый ценитель прекрасного!) обозначил Ви как вполне симпатичного внешне юношу – молодость очень часто является синонимом красоты. Только вот эта грязная (в переносном смысле и только) форма портила его, как и всех других подобных ему ребят . Может, она еще не успела сильно повлиять на него…но, судя по его сегодняшнему поступку, уже потихоньку оказывает виляние.

О, мой наивный друг! К твоему счастью, Валентин не слышал этих сопляцких размышлений. Слышал бы – расхохотался бы сейчас в голос, и, поверь : это самое страшное, что ты увидел бы в своей жизни.
Валентин улыбался очень редко, смеялся и того реже. Когда-то Дориан его упрекнул за это, мол: «Чего ты такой недружелюбный? Улыбнись, хоть для виду. » И Валентин улыбнулся, для виду.  То ли мышцы лица у него были развиты плохо, то ли Вайсу очень хотелось, что бы от него отвязались, но улыбка эта больше напоминала кривой звериный оскал.
Смех Вайса являлся высшей мерой его презрения и сарказма. Это громовой раскат, с иногда проступающими «визгливыми» нотками. И если во время «улыбки по заказу» глаза парня оставались холодны и бесчувственны, то во время раскатов смеха в них сверкали все испытываемые им тёмные чувства. Зрелище это особо жуткое, если учесть дьявольскую разноцветность глаз. Сейчас же Виен и этой разноцветности не видел, так как «глаз дьявола» скрывала лживая линза.
Вопрос, само собой, лишь убедил Вайса в халатности и несерьезности своего «собеседника». Разве он не знает , что положено по форме расспросить об имени, фамилии, дате рождения, занимаемой должности; потом все это вбить в базу данных на компьютере; проверить, нет ли такого типа в базе; если нет – записать и отметить, в чем был уличён. Но только что ты напишешь, малыш? Что преступник вероломно и кровожадно защищался от нападающих, пока ты, сопляк, специально отошел в сторону? Возможно, именно от осознания своего нелогичного поступка ты и застеснялся, и пошел не той дорогой…Что ж…
-Валентин. – без возражений ответил он скучающим голосом. Фамилии ты не спрашивал.
Валентин -  в русском и немецком произношении. Валентайн – в английском. Валентино – в испанско-иатльянском. Мама дома называла Валей…Вайса это, конечно, немного раздражало.
Всё дело в том, что родители блондина принадлежали к разным национальностям: отец-немец, мать-русская. Раздумывая над именем, они пришли к такому, которое было близко и той, и другой культуре. Вайсу это имя казалось слишком длинным и звучным. Слишком изящным для такого неизящного хозяина. Но не называть же этой легавой свою кличку?

офф: я кривею и мельчаю.

Да. Валентин мог убить. Это было нетрудно прочитать по его бесчувственным глазам. Он мог задавить. Случайно, не заметив. Он мог невозмутимо покалечить того, кто встал у него на пути и мешал двигаться дальше, того, кто необдуманно проявлял к нему агрессию. Неужели он был виноват в том, что так хорошо самооборонялся?
Но сейчас был не тот случай, когда стоило убивать. Вайс даже не задумывался о подобном. Всё же это была не так «патологическая тварь, которую надо давить еще до того, как она успела что-то совершить».  Это был обычный человек, который ошибался. Он еще умел испытывать страх, а значит он не был безнадежен. Его еще грызла совесть. Не просто грызла – имела во все дыры. А значит, сволочизмом тут пока не пахнет. Чем больше этот мальчик волновался, тем больше Вайс находил в его глазах Правды (какой она ему на данный момент представлялась). Может это была и не самая настоящая правда, но более правдивая чем та, которая сияла в его взоре несколько часов назад. Правда эта твердила: «Я не крутой коп, я маленький глупый мальчик, который очень хочет им казаться, но я уже знаю, что у меня ничего не получится.» И где-то в глубине души Вайс надеялся, что у Виена действительно не получится стать крутым копом. Что он не выдержит полиции, или же просто разочаруется в ней и вынырнет из этой трясины. Или же…о чудо, откроет собой Эру Непродажных Легавых. Во второе вериться с трудом, честное слово.
Однако, не смотря на всю ту жалость, которую испытывает большой мудрый лев к маленькой глупой лисе, Вайс не забывал, что лиса хитра и вездесуща, и что может попасться на пути льва в любой момент. Поэтому он осторожно искал глазами какую-либо табличку с именем на форме парня, или же что-то иное, что поможет хоть как-то распознать его личность. Ничего не было. Оставалось лишь запоминать лицо.
И да, Валентин все еще не собирался «прощать» Виена за его неосторожный и глупый поступок. Поэтому радовать его разговором он не собирался. Из всех возможных вариантов ответа он выбирал самый короткий и холодный.
-Да. – коротко ответил он на вопрос «о зубе». Ты же не спрашивал, какой у них там зуб и с чем это связано…
Отвечая на второй вопрос Валентин даже не удосужился напрячь голосовые связки. Он лишь отрицательно мотнул головой. Нет, он никогда не курил. Пробовал конечно, но его это совсем не привлекало. Ему подобные вещи ничего не давали.
«Давай, я посмотрю, как ты будешь беситься от моего молчания.» - будто бы говорил он. Флегматичность Вайта действительно долго мало кто выдерживал.

офф: и теперь?

Отредактировано Weiss (25.08.2009 02:16:25)

Странное суждение. Вот Валентин свято верил фразе: «Если человек не пьет и не курит, возникает вопрос: а не сволочь ли он?» Да, в его случае – сволочь. 
Как мы знаем, большее зло не в деяниях, а в бездействии. Валентин слишком часто видел  перед своими глазами людей, которые совершают роковую ошибку, но даже не колыхнулся, что бы помочь им, что-то подсказать… Нет, ему нравилось смотреть, как эти идиоты тонут в топи собственной глупости и похоти, и он бы свято уверен, что это справедливо.  Если он кому-то помогал просто так, это было символом его сильнейшей привязанности.
Поэтому те ребята, которые подловили его в парке, конечно, были по-своему правы. Валентину было наплевать на то, что девица, лица которой он уже не припомнит, доводила себя наркотой до изнеможения, не зная меры. Подсказать, остановить – увольте. Её проблема, пусть сдохнет, какая разница. Разве кому-то нужны такие люди? Безвольные, опустившиеся, жалкие… Смотря на них Вайс самоутверждался, понимая, что он-то не такой. Кроме того, ему, большому и сильному, становилось действительно страшно когда он видел, что химические процессы в организме творят с человеком. Этот страх помогал самому не совершать ошибок.
Казалось, и сейчас Вайсу было что говорить, но он предательски молчал. Мог же предсказать этому пареньку развитие его карьеры в полиции, рассказать, чем вся эта хрень обернется… Но зачем? Не выгодно. И он врятли поймет.
Вайс внимательно следил за полицейским, хотя взгляд его не казался пристальным. И когда тот спросил про разговорчивость, блондин успел уловить его лисью ухмылку. Да, она немного удивила его, потому что тут же преображала лицо Виена, резко и кардинально. Он уже не казался милым мальчиком, в нем появлялись те самые зачатки сволочизма, садизма и презрения. Вайс не показал виду, но запомнил это выржаение лица, отложил в памяти. И, раз уж мальчик потерял страх, можно было и ответить ему понаглее.
-А ты? – почти моментально переспросил Валентин, и в его пустом голосе раздались тонкие ноты иронии. Да, он еще смеет выдвигать тебе претензии по по поводу твоей болтливости. Он таков. Что бы закончить картину, он слегка приподнял левый уголок рта в подобии ухмылки. Нет, это была даже не ухмылка, это был неприятный, неестественный изгиб, который давался жестким мышцам с трудом. В глазах тут же промелькнуло нечто нехорошее. Вернее, в правом, а левый отставал по эмоциональности и «выражался» не так живо. Ну что, теперь у тебя не могло быть сомнений, что ты засадил его сюда не просто так. Но все равно ничего не сделаешь, ничего не припишешь, доказательств у тебя – ноль. Зато теперь вы квиты. И знаете друг о друге немного больше.
Ухмылка Вайса, в отличии от усмешки Виена, пропадала долго. Она медленно таяла, оставляя неприятный привкус, словно лакричная конфета. И когда полицай задал свой последний вопрос, Вайс ответил с остатками иронии:
-Да ну…- и пожал плечами.
После этих слов на лице уже не оставалось и следа каких-то изменений. Валентин откинул голову и прислонился затылком к стене.
Хотелось спать.

Отредактировано Weiss (28.08.2009 01:11:09)

Вайс никак не ответил на недовольный выпад парня, но про себя выругался. Мало того что таскают по сырым подвалам, так еще и спать не дают. Вайс закрыл глаза и пару раз шумно втянул ноздрями ароматный воздух. Дремота только усугублялась, и вряд ли Виен тут мог чем-то помочь. Ведь Валя мог спать везде, абсолютно в любых условиях. Даже когда в метре от него человеку по венам пускают кислоту. И это не гипербола, случай был…
Так чем же ты хочешь удивить Валентина, мальчик? Что бы разбудить эту спящую красавицу, не помогут паяльник и иголки под ногти. Самое верное – начать до него грязно домогаться. Тогда он точно проснётся, потом размажет тебя по стенке, оторвёт домогалку и в панике убежит домой отмываться. Потому что если Вайс кого-то и боится, то гомосеков.  И это ,опять же, не просто предположение, случай был…Хотя ладно, об этом лучше не вспоминать, а то по мускулистой спине начинают бегать ма-аленькие проворные мурашки.
Через легкую дымку сонливости до Валентина донёсся вопрос полицейского. Ему явно было лень ворочать языком лишний раз, поэтому говорил он медленно и очень устало:
-Я шел с работы…они…-ему и придумывать на ходу было очень лениво – в общем, с одним из них я не поделил девушку. Понимаешь?
Последнее слово он произнес, открыв глаза и отодвинувшись от стены. Так это звучало искренне, по-мужски…в общем, лживо, но понять это было очень сложно. Все события излагались крайне реалистично, да и Вайс вполне был похож на крутого мачо-сердцееда. Кто ж разберёт, что этот мачо на самом деле загноблен всевозможными комплексами?
Первое, что увидел Вайт открыв глаза, были осколки зеленой лампы и кровь на столе. Да, этот парень тебя даже не слушал, у него были дела поинтереснее – он долбал лампу. Ну не псих?
Вайт как обычно ненавязчиво следил взглядом за каждым движением, и ему происходящее нескрываемо нравилось. Псих медленно, смачно вынимал осколок из руки, потом перевязывал рану… А Вайс сидел, почти незаметно прищурив глаза, и ловил запах крови, почти незаметный в запахе гнили и сырости. Спать уже не хотелось.
Однако, на остальные вопросы он не отвечал. Молчал…видимо, ждал мужского сочувствия. В подобных беседах Вайс всегда придерживался тактики из заданных залпом вопросов отвечать только на один, самый  удобный и «простой». Остальные – пусть перезадают, пусть тянут снова…Если у собеседника не было «способов воздействия», то он или скоро сдавался, или просто забывал часть важных вопросов.

Отредактировано Weiss (29.08.2009 12:18:25)

Вайс облегченно отметил про себя, что его ложь прокатила. Это лишало многих проблем. Теперь есть время, что бы неторопливо продумать детали ситуации и при надобности описать все в красках. Правда, когда события начинает излагать Вайс, все краски куда-то мигом пропадают. Остается только темно-серое и светло-серое. Ладно, это уже переливание из пустого в порожнее.
Валентин опять прислонился макушкой к стенке, но глаз больше не закрывал. Глаза следили, маниакально следили за рукой Виена.
Ему нравилась кровь. Исключительно внешне, визуально. Нет, в отличии от напарника-Никеля он никогда специально не пил эту жидкость…Никель же был настоящим психом, иногда даже собирал с только что зарезанных \ застреленных в какой-то специальный резервуар. Японец-извращенец , что с него возьмешь? Валентин же просто тихо преклонялся перед этой жидкостью, такой важной для человека и такого ужасающе-прекрасной, когда она не мерно бежит по венам, а украшает собой глубокие  раны.
Как на зло, перед глазами промелькнул яркий кадр из прошлого: белая больничная палата, кровать, на ней – парень 18ти лет, весь в бинтах, весь утыканный какими-то проводами, препаратами, капельницами…все бесполезно. Через два дня он все равно умрёт, а пока доживает последние дни в состоянии комы. А ты стоишь над ним и можешь только надеяться…только надеяться. Молиться богу, в которого через два дня перестанешь верить. А он…он такой тщедушный, бледный, он кажется даже младше, чем ты… И его лицо, мало похожее на твоё, все исписано засохшей кровью и темными бороздами царапин, как рунами… И это твой родной брат.
Ага, как раз в этот момент Валентина разбудил вопрос :«Семья есть?». Нашел время интересоваться…вот черт. Мужчина слегка прикусил губу изнутри и безразлично ответил:
- Нету.
Нету отца и брата, матери тоже больше нет. А ты какого-то черта остался жив, не заболел и не погиб во время несчастного случая, а остался жить. Зачем тебе это, когда все, кто был тебе дорог, уже отдыхают на том свете?
-Мне пофиг. - овтечаешь ты на второй вопрос и снова возвращается в свои мысли. Нет, ты не умрешь, потмоу что еще не отомстил за них. Кому? Кому не отомстил? Один уже мертв, но тебе мало, ты хочешь перевернуть всю систему, за то что она не права и принимает неверные решения. Какой максимализм...
Вайс превстал со скамейки, желая размяться, но вспомнил, что потолок слишком низок и спокойно стоять не получится - надо будет все время пригибаться. Пришлось сесть на место.

-Эй, не спи! Мне скучно.
-С ума сошел? Уже 11 часов!
-Ну и что? Детское вермя.
-Завтра рано вставать. Дай отдохнуть.
Ох уж этот старший брат. Он должен подавать пример организованности и ответственности, но его всегда приходится всему учить. Родители сказали лечь спать в 10, а его это, кажется, не колышет. Он до сих пор бодр. Вот сидит растрепанный напротив тебя, в своей кровати и сверлит взглядом. А ты – уставший после уроков и футбольного кружка – пытаешься наконец провалиться в сон.
-Давай поиграем в морской бой, а? – в голосе его не звучит надежды.
Ты поворачиваешься лицом к стенке и накрываешься одеялом. На несколько минут устанавливается тишина, но ты слышишь, как он елозит по кровати. И тут, кажется, его осеняет.
-А знаешь что? Хочешь, я научу тебя целоваться?
Ты вздрагиваешь, моментально скидываешь с лица одеяло и пялишься на этого придурка.
-Кристиан, ты в своем уме?!
-Ну а что…-он закатывает глаза и пытается спрятать улыбку.
-Идиот…-бурчишь ты и опять поворачиваешься  к стене.
-Хоть что-то смогло привлечь твое внимание – говорит Кристиан и его губы расползаются в приторной улыбочке. Ты в ярости.
-Вот козёл!! – ты резко вскакиваешь и запускаешь в брата своей подушкой. Брат отвечает тем же. Завязывается нехилая подушечная борьба минут на 5. В результате он стоит над твоей кроватью и придавливает тебя подушкой к матрасу.
-Агрессия бессмысленна, я все равно сильнее – говорит он и ослабляет напор, давая тебе высвободится.
-Больше никогда так не шути. – ты сжимаешь руку в кулачок и стучишь по собственному лбу.

Не поддаваться.
Не поддаваться.
Не поддаваться.
Он хочет вывести тебя.  Он хочет посмотреть, как ты будешь беситься. Но ты ведь не хочешь доставлять ему удовольствие, правда? Этот хам ничего не добьется. И даже то, что у него – глаза твоего брата, не дает ему права издеваться над тобой.
Никакой ностальгии. Тебе, наоборот, кажется, что этот малец играет с тобой, он украл у тебя что-то, что тебе так дорого и дразнит тебя этим… «Смотри, смотри, я на него похож. И этим я еще раз напоминаю тебе о том, что случилось в 16 лет.»
Ты мог бы сейчас ударить решетку ногой, или наорать на него, или просто грубо ответить, но это всё ему понравиться. Это его развлечет. Поэтому ты останешься при своём режиме.
-Нет. – уверенно и решительно отвечаешь ты, всё равно, на какой из вопросов. Даже как-то не задумывался на эту тему. Всегда легче и проще ответить нет, что бы не спрашивали.
Ездил на лошади?
Нет.
Ты девственник?
Нет.
Ты хочешь жить?
Нет.

Какая разница, что он спросит.

Ничего мне не нравиться. Отстань. Мне нравится сон, глубокий, крепкий, жадный сон у себя дома, под своим одеялом, под своим тонким, холодным одеялом.
О ничего не ответил. Он начинал не на шутку раздражаться, потому что чувствовал наступление утра каждой клеточкой  тела. Сейчас он должен, как обычно, проснуться у себя дома, наскоро выпить стакан кефира или старого чая, и быстрым шагом направится через все тот же парк в сторону живодерни. Но вместо этого сегодня ему предстоит висеть здесь, в этом чертовом участке. И кто бы знал, что еще здесь с ним собираются делать.
Вот, ожидания оправдываются. Парень в форме подходит слишком близко, в его руках ключи. Валентин взглянул на погрустневшее лицо парня. Погрустневшее, но все такое же неприятно живое и  инфантильное. «Тебе просто не хватает пары шрамов на твоем милом личике для осознания себя.» - подумал он. При этих словах его собственный шрам на скуле начал нерпиятно жечь.
Решетка открывается. Ну, куда теперь?
Однако, услышав слова Виена, блондин не сразу в них поверил. Он встал со скамейки, но медлил уходить. Какое-то время он пристально и мрачно смотрел на полицейского, пытаясь оттискать подвох в его лисьих глазах. Что не так? Что ты имеешь ввиду? Что ты собираешься сделать?
Да какая разница.
Он развернулся, так жестко и медленно, будто все его мышцы заржавели. Развернулся и не думая более ни о чем, пошел в сторону выхода.

Способность думать и осознавать вернулась только тогда, когда он уже оказался за пределами участка. Он приостановился, наконец-то поняв, что подвоха никакого не было. Не предполагалось. Ничего.
Идиотизм.
Значит ты держал меня просто так?!
Эгоистичный молокосос.
Ладно, не будем даже думать об этом, какая уже разница?
Сейчас важнее то, что через два часа тебе надо быть на работе и у тебя нету даже времени зайти домой, не то что поспать. Немытый, сонный, злой, непричесанный. Вот черт побери. В живодерне хоть можно выпить чашку кофе, и это уже не плохо. Главное не заснуть.
Валентин неторопливо тронулся с места и, засунув руки в карманы пробормотал:
-Что-что… одиночество мне нравится.

офф: прости, у меня маленький пост не вышел, ибо фантазия разигралась)))

Отредактировано Weiss (13.09.2009 12:39:33)